«Страшнее чумы!» 100 лет назад сибирские крестьяне восстали против советской власти

Об этом восстании до самого конца ХХ века знали немногие. И это поразительно. Представьте, что мы бы ничего не знали о крестьянском восстании на пространствах, к примеру, от Воронежа до Москвы. А ведь так и было. Начавшись в городе Ишим Тюменской области и селе Соколовка Северо-Казахстанской области, мятеж заполыхал с востока на запад по Западной Сибири, Северному Казахстану и Зауралью — по шестисоткилометровым (!) железнодорожным линиям Омск – Петропавловск – Курган и Омск — Тюмень.

А с юга на север – на полторы тысячи (!) километров от Кокчетава до Салехарда.

Ограбив и разорив, доведя до голодомора крестьян Центральной России, большевистское правительство принялось за Северный Казахстан и Сибирь. 20 июня 1920 года Совнарком РСФСР издал постановление «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Брали его просто – посылали вооруженные отряды. Называлось – продразверстка. С угрозой сжечь дом и расстрелять тех, кто выражает недовольство.

Вот приказ уполномоченного Ишимского уездного продовольственного комитета А. Браткова:

«Приказываю весь хлеб, который причитается по разверстке, в срок 60 часов с момента получения сего приказа свезти на ссыпной пункт в гор. Ишим… Если какое-либо общество не исполнит сего приказа в вышеуказанный срок, я с вооруженной силой – 200 чел. пехоты, 40 чел. кавалерии и четырьмя пулеметами – заберу весь хлеб до единого зерна у всех граждан общества, не оставлю ни на прокорм живым душам, ни на прокорм скотине, ни на посев. У тех граждан, которые будут агитировать против сдачи и вывоза хлеба, мною с вооруженной силой будет забрано все имущество, дом будет спален, а гражданин, замеченный в вышеуказанном преступлении, будет расстрелян».

Даже сами представители власти протестовали против таких методов. Заместитель начальника милиции 5-го района Ишимского уезда Мелихов писал в декабре 1920 года:

«Творится что-то невероятное, чуть ли не хуже того, что делал Колчак и опричники Ивана Грозного… В зимнее время стригут овец, забирают последние валенки, рукавицы, обстригают шубы, конфискуют скот крестьянина, разувают детей-школьников… Зачем же мы, коммунисты, говорили, что мы защитники трудящихся?.. Что скажут дорогие товарищи красноармейцы, которые бьются за наше светлое будущее, когда они услышат от своих родных, что у них забрали, конфисковали лошадей, коров и все прочее, оставили их семейство без хлеба и пытают холодом?»

Начальник милиции 3-го района Ишимского уезда Жуков предупреждал 27 декабря 1920 года:

«Уполномоченные продорганов приказали вывезти весь хлеб, как семенной 21-го года, так и продовольственный. Граждан страшно волнуют такие приказы ввиду голода. Настроение района очень резкое. Хлеб вывозится до зерна… Последствия будут очень серьезные, предвещая возможные восстания… Серьезное восстание неизбежно».

Он оказался прав. Тутошние мужики – люди вольные, еще не замордованные властью до полной апатии. Они взялись за вилы и обрезы. Восстание развернулось в настоящую крестьянскую войну.

Повстанцы взяли штурмом Ишим, Петропавловск, Тобольск, Березово, Обдорск (Салехард), Сургут, Кокчетав, Каркаралинск и другие города, угрожали Кургану и Ялуторовску. Тобольский штаб народной армии в воззвании к жителям Сибири писал: «Мы добиваемся настоящей советской власти, а не власти коммунистической, которая до сих пор была под видом власти советской».

По некоторым данным, общее число восставших превышало 100 тысяч человек — больше, чем армия Врангеля.

По решению Совнаркома и Сибревкома против них выдвинули 4 дивизии, отдельную кавалерийскую бригаду, 2 отдельных кавалерийских полка, 4 стрелковых полка, 3 полка внутренней службы, 6 запасных батальонов, 1 батальон курсов Всеобуча, 1 батальон Вятских пехотных курсантов, 1 батальон Тюменской школы низшего комсостава и отдельный запасной пулеметный батальон.

16 февраля 1921 года повстанцев выбили из Петропавловска. 5 марта пал Кокчетав, 8 апреля — Тобольск, 2 июня — Обдорск (Салехард).

Открытая фронтовая война, сравнимая по масштабам с крупнейшими операциями Гражданской войны, закончилась. Партизанская борьба длилась еще полтора года.

Повторю: это было крупнейшее в истории СССР восстание, которое полыхало от Омска до Кургана и от Кокчетава до Салехарда. Тем не менее, о нем знают немногие. Тамбовское восстание и Кронштадтский мятеж утаить было невозможно. А тот, далекий «Ишимско-Петропавловский мятеж», наглухо замолчали.

Кронштадтское и Тамбовское восстания еще можно было списать на политизированность матросов и влияние на крестьян эсеров. Но как объяснить, что против власти поднялись сибирские мужики, которые недавно еще против Колчака воевали?! Значит, довели, допекли народ продразверсткой. Значит, надо менять.

В марте 1921 года X съезд РКП (б) отменил продразверстку и заменил ее продналогом. Начался НЭП.

На старом кладбище в городе Ишим на могиле красноармейцев, чоновцев (бойцов из ЧОН — частей особого назначения), работников советских и партийных органов, убитых восставшими, поставлен памятник с надписью: «Здесь похоронены коммунисты и комсомольцы – жертвы кулацко-эсеровского мятежа 1921 г.»

А на новом кладбище – другой памятник, установленный в 2006 году, с надписью: «Землякам — жертвам трагических событий 1921 года».

В советской историографии комиссары продразверстки изображались радетелями за благо народное, добытчиками хлеба для голодающих рабочих, а восставшие – «кулаками», которые готовы сжечь хлеб, но не дать его «рабочим». В общем, зверье с дрекольем.

Прошло время. Коммунистический режим рухнул. И начали писать другую историю. Где благостные мужики с крестами и иконками на шее защищали исконно крестьянские ценности, исконную, народную нравственность и благочестие от христопродавцев-комиссаров. В газете «Известия», например, как-то опубликовали портреты лидеров белого движения с подписями: «русский генерал», «русский адмирал», а портреты большевиков — просто с фамилией. Как будто они инопланетяне какие, не из русского хаоса вышли.

А лютовали – все. И власть коммунистов, и восставшие против нее. Ох, как лютовали.

«Приказ Сибревкома… Жители сел и деревень, расположенных на десятиверстной полосе по обе стороны от железной дороги, несут ответственность жизнью (! — С.Б.) и имуществом за целость железнодорожного пути и телеграфной сети…»

Ничего страшнее и подлее этого не может быть. Власть по-бандитски брала в заложники мирное население. Получается, что группа мятежников налетела, разрушила пути, оборвала связь, а потом приходят чекисты, красноармейцы и расстреливают за это мирных жителей?!

Красные каратели лютовали так, что сама власть чуть ли не умоляла их поумерить кровавый пыл. В секретном предписании от 26 февраля 1921 года Тюменская губернская ЧК рекомендует «прекратить массовые расстрелы и бесшабашные расправы над крестьянами в местностях, уже очищенных от повстанцев».

Это значит, что в «местностях, уже очищенных от повстанцев», проводили «массовые расстрелы и бесшабашные расправы» над мирным населением. Приказ Сибревкома разрешал и даже повелевал.

А теперь – о действиях восставших, о тех, кто противостоял большевикам, отрядам продразверстки. Я приведу выдержки из документов, которые знают очень немногие. Быть может, единицы. А может, вообще, кроме меня, уже никто не знал. Это происходило на моей родине, в моем родном городе Петропавловске, в любимых мною селах, на моей реке Ишим, где мы с одноклассниками, друзьями детства ежегодно разбивали палаточный лагерь.

Из свидетельств очевидцев — из записей, хранящихся в фондах Северо-Казахстанского областного музея:

«Тов. Мисюта изрублен топором, шашками, исколот штыком, с отрубленными пальцами и перерезанным горлом…»

«Отрублены обе ноги и одна рука. Выколоты глаза. На груди – десять штыковых ран».

«Восстанцы, раздев т. Дорского, стали медленно проводить над ним казнь. Пороли живот, резали части тела, ломали руки, размозжили голову, а потом, не найдя на теле места для побоев, вывезли и бросили в поле…»

«Убиты: Разин, Яронин (по некоторым источникам – Еронин – С.Б.), Снитков, Шашланов, Грищенко, Розенберг, Филькенберг, Новицкий… Выворочены руки и ноги, выколоты глаза, на спине вырезаны звезды и полосы…»

«Им закричали: «Эй вы, коммунисты, вам хлеба не надо, спойте «Интернационал» — и будете сыты… Били кольями, вилами и топорами. Кричали: «Не стреляйте, не тратьте на них пули…» А тех, кого не добили, довели до Ишима и спустили в прорубь…» (Живыми! – С.Б.)

«Настоял убить коммунара С. Власова, которого нагим клал на бревно и бил колом по животу, а также выкалывал пикой глаза».

«Вырезали у зараженного сифилисом кусок зараженного мяса и затерли под кожу Зелинского».