Black Lives Matter уже называют крупнейшим гражданским движением в американской истории: по подсчетам разных центров по изучению общественного мнения, данные которых опубликовала The New York Times, на пике протестов против убийства Джорджа Флойда в июне 2020 года в них принимало участие от 15 до 26 миллионов американцев.

Эта цифра складывается из демонстраций численностью от нескольких сотен до десятков тысяч человек в разных городах и регионах США, включая самые отдаленные типа Аляски. И хотя в американской истории, включая новейшую, были однократные массовые протестные акции (в «Марше женщин» на следующий день после инаугурации президента Дональда Трампа в январе 2017 года приняло участие от трех до пяти миллионов человек), множество более мелких, растянутых в пространстве и времени протестов, условно связанных общим лозунгом Black Lives Matter, многократно превысили их по численности.

Половина опрошенных социологами участников протестов сказали, что это были первые протестные акции в их жизни — и зачастую триггером стало увиденное в СМИ или соцсетях видео полицейского насилия.

Историки, опрошенные The New York Times, говорят, что по численности протесты 2020 года значительно опережают даже самые массовые акции движения за гражданские права в 1960-х. Убийство Джорджа Флойда и связанные с ним массовые протесты придали мощный импульс общественной поддержке Black Lives Matter, говорят социологи: по подсчетам центра Civiqs, за первые две недели протестов в конце мая — начале июня 2020 года рейтинг поддержки движения вырос больше, чем за прошедшие два года. По последним данным на конец июля 2020 года, BLM поддерживали 50% американцев (и 36% относились к движению негативно).

Несмотря на постоянно растущую поддержку Black Lives Matter среди белых американцев (по последнему опросу Pew Research, «уверенную» или «в какой-то мере» поддержку движению выразили 67% опрошенных в этой группе), вопрос о «белых союзниках» до сих пор остается в движении дискуссионным — как и в прошлых радикальных движениях за права афроамериканцев. Поскольку у Black Lives Matter нет централизованного руководства, каждое региональное отделение проводит собственную политику, в том числе по вопросу, допускать или нет «союзников» на свои собрания. Например, в 2017 году филадельфийское отделение BLM заявило, что ограничит доступ белых на свои собрания: с расизмом и «белым превосходством» белые, по их мнению, должны бороться там, где эти явления зарождаются, то есть среди других белых. 

Что неудивительно: «первые лица» BLM и многие активисты не скрывают своих крайне левых убеждений. До стихийного возникновения Black Lives Matter три соосновательницы движения, Патрисс Хан-Каллорс, Алисия Гарса и Опал Томети, занимались активизмом по традиционно левой повестке: защита прав мигрантов, расовых, этнических и сексуальных меньшинств.

Об этом консервативные комментаторы вроде Дэвида Хоровица, главного редактора правого издания Frontpage Mag (при этом он сам бывший марксист), не устают напоминать своей аудитории. Как и, например, о выборе соосновательницами Black Lives Matter Ассаты Шакур в качестве главного источника вдохновения и об их открыто марксистских взглядах, вплоть до скандирования на акциях протеста перефразированного лозунга из «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса: «Нам нечего терять, кроме своих цепей».

Однако влияние Black Lives Matter не ограничивается только сторонниками и противниками в самих США. За семь лет своего существования движение распространилось на все пять обитаемых континентов, включая Африку, где прошли демонстрации в его поддержку. Кроме того, активизм BLM вызвал коренные — и, похоже, необратимые — изменения в обществе многих стран, в культуре, спорте и даже в языке науки.

Как BLM изменило мир

Снос памятников и переосмысление истории

Одно из самых явных последствий новой волны протестов — стихийный снос и осквернение памятников тем, кого демонстранты сочли символами расизма и угнетения. В первую очередь это лидеры Конфедеративных Штатов Америки — 11 южных штатов, объявивших об отделении от США в 1861 году. Таких символов в США довольно много: авторы доклада правозащитной группы Southern Poverty Law Center от 2019 года насчитали почти 1800 различных форм увековечения Конфедерации — от монументов на центральных площадях до названий горных пиков. В докладе упоминаются 114 уже снесенных или переименованных объектов, но эти данные уже устарели, и список пополнился. Например, 9 июня 2020 года демонстранты Black Lives Matter снесли статую президента Конфедеративных Штатов Америки Джефферсона Дэвиса в Ричмонде, штат Виргиния (бывшая столица Конфедеративных Штатов).

Как отмечают историки, большинство конфедератских монументов — не современники тех событий, которым они посвящены. Марк Эллиотт, профессор истории в Университете Северной Каролины, в интервью порталу History.com говорит, что памятники, установленные в первые годы после окончания Гражданской войны в США, чаще всего изображали павших солдат и устанавливались на кладбищах. А вот большинство монументов Джефферсону Дэвису и генералам конфедератской армии вроде Роберта Ли или Нейтана Бедфорда Форреста, лидера первой инкарнации Ку-клукс-клана, были установлены в период с середины 1890-х годов до середины 1950-х. 

Именно на эти годы, последовавшие за Реконструкцией, пришелся пик расовой сегрегации и законов Джима Кроу. Реакцией на них стало массовое движение за гражданские права в США — а оно, в свою очередь, вызвало ответную активизацию сторонников Конфедерации, а также появление разнообразных правых и ультраправых движений, в том числе третьей инкарнации Ку-клукс-клана и открыто нацистских — например, «Американской нацистской партии» (American Nazi Party) Джорджа Линкольна Роквелла. Одной из форм реакции на движение за гражданские права стало утверждение символов Конфедерации на официальном уровне: например, штат Джорджия в 1956 году утвердил новый дизайн флага с «южным крестом», боевым знаменем армии конфедератов. А в 1961 году, ровно сто лет спустя после начала Гражданской войны, «южный крест» впервые подняли на флагштоке у капитолия Южной Каролины. 

Но процесс удаления этих символов начался не в 2020 году. Правозащитные организации вели кампании за демонтаж памятников и других символических изображений лидеров Конфедерации уже несколько десятилетий, но до недавнего времени их успех был невелик: например, по данным Washington Post, с 2009 по 2014 год активистам удалось добиться сноса лишь трех памятников. 

Новый импульс движению за удаление символов Конфедерации из общественных пространств придала трагедия 17 июня 2015 года, когда 21-летний Дилан Руф устроил расстрел в церкви в Чарльстоне, штат Южная Каролина, убив девятерых прихожан-афроамериканцев, включая сенатора штата Клементу Пинкни, который одновременно занимал должность старшего пастора церкви. После того, как в прессе появились фотографии Руфа, позировавшего с оружием и боевым знаменем Конфедерации, тогдашний губернатор штата, член Республиканской партии Никки Хейли (позже она станет послом США в ООН и уйдет с этого поста по собственному желанию) распорядилась убрать конфедератское знамя с флагштока у капитолия штата.

Вскоре после этого движение против символов Конфедерации (и не только — в 2018 году в Нью-Йорке, например, снесли памятник хирургу-гинекологу Мэриону Симсу, ставившему медицинские опыты на чернокожих рабынях) стало общенациональным. В нем принимали участие и активисты появившегося незадолго до этого Black Lives Matter. Правда, монументы удалялись в основном по инициативе местных властей. На пике первой волны официального сноса конфедератских монументов, в 2017 году, было снесено 36 штук по всей стране. Зачастую это вызывало ожесточенные протесты сторонников сохранения этих памятников и угрозы насилия — вплоть до того, что монтажникам приходилось работать под охраной полиции, а местным властям — вызывать бригады из других городов и штатов, потому что местные компании не хотели браться за такую опасную работу. А 12 августа в Шарлотсвилле, штат Виргиния, прошла массовая демонстрация правых активистов и членов ку-клукс-клана против решения городского совета демонтировать статую генерала Ли. В ходе ожесточенных стычек правых с участниками Black Lives Matter в толпу демонстрантов BLM врезался автомобиль, за рулем которого находился правый радикал; один человек погиб на месте, и еще 19 пострадали. 

«Памятникопад», однако, не ограничился узким историческим периодом Гражданской войны в США. В середине июня 2020 года в штате Нью-Мексико местные власти снесли две статуи испанского конкистадора Хуана де Оньяте, инициатора карательной экспедиции против индейцев племени акома в 1599 году. А в Миннеаполисе по инициативе бейсбольного клуба «Миннесота Твинс» демонтировали памятник основателю клуба, стоявший у домашнего стадиона «Твинс»: умершему в 1999 году Калвину Гриффиту припомнили интервью местной газете Star Tribune 1978 года, в котором он заявил, что переехал в Миннесоту, когда узнал, что «у вас тут всего 150 тысяч черных». 

Волна борьбы с монументами вышла за пределы Соединенных Штатов. В четырех бельгийских городах демонтировали памятники королю Леопольду II: первую статую, в Антверпене, городские власти убрали с постамента 9 июня, после того как демонстранты облили ее краской и подожгли. В южноафриканском Кейптауне кто-то оторвал голову от бюста британского колонизатора Африки Сесила Родса, после чего сам бюст тоже демонтировали местные власти. Руководство Ориэль-колледжа, входящего в состав Оксфордского университета, заявило, что намерено убрать с постамента статую Родса, а также памятную табличку в честь своего бывшего студента, пожертвовавшего колледжу 10 тысяч фунтов стерлингов. На эти деньги в 1911 году был построен один из корпусов колледжа, названный Родс-билдинг.

Споры о том, что делать с памятниками историческим личностям, деяния которых в XXI веке стали признаваться незаконными или как минимум осуждаться обществом, в основном сводятся к двум позициям. Представители условно либерально-прогрессивного лагеря (например, историк Карен Кокс из Университета Северной Каролины) считают, что памятники генералам Конфедерации не имеют ни художественной, ни исторической ценности, а установлены были в рамках ревизионистского пересмотра причин и итогов Гражданской войны и закрепления расовой сегрегации. Эти памятники следует либо снести совсем, либо оставить, но с соответствующим морали XXI века пояснением на табличке. 

В условно правоконсервативном лагере аргументы такие: это наша история, какой бы она ни была, ее нельзя ни стирать, не пересматривать по стандартам нашего времени. «Мы должны строить на фундаменте нашего наследия, а не разрушать его», — заявил 16 июня 2020 года президент Трамп на церемонии подписания указа о реформе полиции. Стоит отметить, что c 2017 года, прошлого пика «памятникопада», когда большинство американцев не поддерживали снос спорных памятников, в американском общественном сознании произошел сдвиг в сторону первого лагеря: по опросам 2020 года большинство уже поддерживает демонтаж символов Конфедерации (правда, по другим опросам выходит обратное: в опросе Washington Post / ABC 52 процента американцев снос памятников не поддерживают).

Примерно в той же риторике идут дебаты о монументах и за пределами США. Художник Бэнкси предложил оригинальное решение по поводу статуи английского работорговца Эдварда Колстона в Бристоле, которую активисты Black Lives Matter сорвали с постамента и бросили в воды бристольской гавани. Чтобы не обидеть ни тех, кого оскорбляет статуя, ни тех, кого оскорбляет ее снос, написал Бэнкси в своем инстаграме, бронзового Колстона нужно достать из воды, привязать ему к шее стальной кабель, а вокруг расставить статуи протестующих в полный рост в процессе сноса. «Все счастливы. Запечатлен исторический день». 

Кстати, процесс пересмотра спорных моментов истории на фоне протестов против расизма не ограничивается одними памятниками. Например, 29 июля 2020 года Общество сохранения дикой природы выпустило пресс-релиз с извинениями за то что в 1906 году в обезьяннике зоопарка Бронкса выставили конголезского мальчика. 

Корпорации и «перформативный активизм»

Первым важным моментом в реакции коммерческого сектора на протесты против расизма можно считать решение Nike сделать лицом своей новой рекламной кампании 2017 года Колина Каперника — игрока в американский футбол, который отказался вставать во время исполнения гимна перед началом матча в знак протеста против полицейского насилия. На рекламных плакатах Nike был изображен портрет Каперника со слоганом «Верь во что-то. Даже если ради этого придется пожертвовать всем». Кампания вызвала массовую негативную реакцию: консервативно настроенные американцы жгли свои кроссовки и выкладывали видео в соцсети с хештегом #JustBurnIt («Просто сожги это»). Несмотря на это, доходы Nike во втором квартале 2017 года благодаря этой кампании выросли как минимум на 10%.

На волне новых протестов в 2020 году другие корпорации тоже поспешили выразить поддержку движению Black Lives Matter и борьбе против расизма. Правда, далеко не всегда их действия получали поддержку — не только в правоконсервативных кругах, но и среди активистов и сочувствующих BLM. В дискуссиях о том, насколько искренним можно считать флешмоб с заменой логотипа компании на черный квадратик (так поступили, среди прочих, Apple и Netflix), часто звучит выражение «перформативный активизм» — то есть показная, ритуальная поддержка без реальных действий. Критике подверглись, например, Amazon — за то, что компания, публично заявляя о своей поддержке движения против расизма, хронически недоплачивает своим рядовым сотрудникам, среди которых преобладают афроамериканцы, а в руководстве Amazon эту расовую группу представляет всего один человек. Музей Гуггенхайма критиковали за то, что, поменяв логотип в соцсетях на черный квадратик, он тем не менее не пригласил первую за много лет афроамериканку-куратора на презентацию подготовленной ею же выставки Жан-Мишеля Баскии. 

Общественное мнение на стороне компаний, которые не ограничились «перформативным активизмом» в соцсетях, а сделали — или по крайней мере пообещали — значительные пожертвования благотворительным организациям, занимающимся поддержкой уязвимых групп, в том числе расовых меньшинств. Но и тут без критики не обошлось: например, косметическая компания Sephora, собравшая больше миллиона долларов на благотворительность, в том числе в пользу старейшей правозащитной организации NAACP («Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения»), сделала это не из собственного капитала, а путем обмена очков лояльности своих покупателей на денежные пожертвования. То есть в итоге Sephora не только ничего не потратила на эту кампанию, но еще и заработала на ней. Конфузом закончилась попытка некоторых корпораций пожертвовать средства на благое дело — портал BuzzFeed выяснил, что фонд Black Lives Matter Foundation, собравший четыре с лишним миллиона долларов пожертвований, в основном от корпоративных доноров, не имеет никакого отношения к одноименному движению.

Куда благороднее выглядят ходы типа того, который сделал сооснователь Reddit Алексис Оганян 5 июня 2020 года — он объявил, что покидает свой пост в руководстве компании, чтобы передать его представителю темнокожего меньшинства. Должность, правда, до сих пор не замещена, но Оганяна поддержала его жена, темнокожая теннисистка Серена Уильямс.

Другие корпорации в рамках мировой кампании поддержки Black Lives Matter и борьбы с расизмом объявили об избавлении от символики, напоминающей о временах расовой сегрегации. Например, производитель продуктов питания Quaker Oats (дочерняя компания PepsiCo) избавился от этикетки сиропа Aunt Jemima, а компания Mars объявила о том, что «настало время развивать бренд Uncle Benʼs, в том числе его визуальную составляющую». Мотивировали такой ход компании тем, что узнаваемые образы на их этикетках основаны на устаревших расистских стереотипах.

Спорт

В мире спорта — в первую очередь американского — тоже происходят фундаментальные изменения, связанные с мировой кампанией против расизма. Национальная ассоциация гонок серийных автомобилей (NASCAR) запретила демонстрировать на своих мероприятиях конфедератский флаг — тут тоже, конечно, не обошлось без протестов со стороны консервативно настроенных болельщиков. Пилоты «Формулы-1» перед началом Гран-при Австрии договорились поддержать движение Black Lives Matter, встав на одно колено, — правда, этот жест не поддержали россиянин Даниил Квят и еще пятеро гонщиков.  

Дальше всех, кажется, пошел американский футбольный клуб «Вашингтон Редскинс», выступающий в Национальной футбольной лиге. Под давлением политиков, своих спонсоров и журналистов руководство клуба в середине июля 2020 года объявило о смене названия, поскольку эпитет «краснокожий» (redskin) в наше время (а клуб под таким названием был основан в 1932 году) считается оскорбительным по отношению к коренным народам Америки. Правда, другого названия перед началом нового сезона НФЛ придумать так и не успели, поэтому команда теперь, по крайней мере временно, называется просто «Вашингтонский футбольный клуб».

Культура

Одними из первых о поддержке Black Lives Matter объявили стриминговые сервисы. Например, 10 июня Netflix сообщил, что сделает название движения отдельным жанром в списке. По крайней мере у пользователей из России такого пункта в меню выбора жанров сейчас нет, но если пройти по ссылке, указанной в твите с корпоративного аккаунта Netflix, то можно увидеть коллекцию фильмов и сериалов об афроамериканской культуре и истории — например, ситком «Уважаемые белые люди», документальный мини-сериал «Кто убил Малкольма Икс?» и стендап Криса Рока. 

А в конце июня другой сервис, HBO Max вернул в свой каталог «Унесенных ветром» — но теперь фильм предваряется аннотацией историка с критикой фильма за стереотипное изображение героев — чернокожих рабов. До этого фильм убирали из каталога, что вызвало критику с другой стороны — даже Вупи Голдберг обвинила HBO Max в цензуре (и она в этом мнении вовсе не одинока). 

Кроме того, жертвами «новой расовой этики» стали сериал «Полицейские» (Cops), а за пределами США — комедийный сериал «Маленькая Британия» (Little Britain) на Би-би-си, все за те же стереотипные расовые образы в кадре.

Правда, многие влиятельные деятели культуры считают, что эта борьба с расизмом в культуре и науке зашла слишком далеко. Больше 150 из них — например, писательница Джоан Роулинг, писатель Салман Рушди и джазовый музыкант Уинтон Марсалис, — приветствуя движение за гражданские права, выразили в открытом письме свою обеспокоенность тем, что оно уже порождает новые примеры цензуры и самоцензуры.

«Свободный обмен информацией и идеями, источник жизненной силы либерального общества, сокращается ежедневно. В то время как мы привыкли ждать этого от правых радикалов, в нашей собственной среде распространяется цензура, нетерпимость к противоположным взглядам, мода на шейминг и остракизм, а также стремление растворять сложные проблемы в слепой моральной уверенности», — говорится в этом письме.

Работа над письмом началась по инициативе писателя и критика Томаса Чаттертона Уильямса. В беседе с The New York Times он упомянул недавние события, побудившие его к этому. Среди них вынужденный уход членов Национального общества книжных критиков — из-за попавшей в СМИ личной переписки, в которой критиковали письмо в поддержку Black Lives Matter, и случай в чикагском Поэтическом фонде, когда руководству пришлось уволиться из-за некорректного тона аналогичного письма.

Кроме того, благодаря Black Lives Matter изменился и язык американских газет. Летом 2020 года несколько американских изданий, включая New York Times, Los Angeles Times, Associated Press и BuzzFeed, объявили, что отныне будут писать слово Black применительно к людям африканского происхождения в США и других странах мира с большой буквы — в знак уважения к их «культурным связям и общему историческому опыту», как говорится в заявлении редакции Washington Post, которая присоединилась к этой инициативе в конце июля 2020 года.

Наука

Академический мир с его традиционно левым уклоном и большим количеством молодых студентов, аспирантов и докторов наук тоже подхватил волну общественного движения. В качестве жеста поддержки сторонники протестующих (физик из Университета Калифорнии Бриттани Камай, астрофизик Брайан Норд из Лаборатории Ферми и другие) запустили интернет-кампанию #ShutDownAcademia и #ShutDownSTEM (STEM — прижившаяся в последние годы «зонтичная» аббревиатура, объединяющая науку, технологии, инженерию и математику). Организаторы кампании призывали на один день, 10 июня, прекратить всякую преподавательскую и исследовательскую деятельность, вместо которой темнокожим забастовщикам предлагалось делать «все, что питает их сердца», а белым — «предпринимать действия, которые ставят во главу угла жизни черных и агитируют за перемены в наших сообществах». В течение нескольких дней к виртуальной забастовке присоединились Американское астрономическое общество (AAS), Американское химическое общество ACS, головное издание Американского физического общества Physical Review Letters, главная мировая база научных манускриптов, поддерживаемая Корнельским университетом, arXive.org, ведущий научный журнал Nature и многие другие. Научные журналы в рамках кампании прекратили выпуск статей и вывесили у себя на сайтах письма солидарности.

Помимо забастовки, в научном сообществе на волне BLM возникло собственное движение, аналогичное «памятникопаду», — его сторонники призывали избавляться от традиционных научных терминов и видовых названий, которые могут нести оскорбительные, по мнению протестующих, коннотации. Под удар, как пишет журнал Science, попали такие термины, как noosing (принятое среди герпетологов описание процесса поимки ящериц при помощи петли — но в слове noose можно услышать и отголоски «судов Линча») и влагалищное ложкообразное зеркало Симса (снос памятника хирургу-гинекологу Мэриону Симсу, который ставил опыты без анестезии на чернокожих рабынях, упоминался в этой статье выше). 

Кроме того, переименованию подверглись корпуса научных учреждений, журналы и некоторые виды живых организмов, названные в честь ученых и первооткрывателей с сомнительной, по стандартам XXI века, репутацией. В их число попал, например, один из корпусов Университета штата Мэн, названный в честь генетика Кларенса Кука Литтла, занимавшегося в том числе исследованиями в области евгеники.

Не повезло и Линнеевским играм, молодежной викторине Американского энтомологического общества. Шведский ученый Карл Линней, изобретатель научной системы классификации живых организмов, в нескольких изданиях своего основополагающего труда «Система природы» классифицировал не только животный, но и человеческий мир. Он выделил четыре основных расы — белую, желтую, красную и черную, — присвоив каждой особый темперамент, основанный на античной теории (жители Америки — холерики, Европы — сангвиники, Азии — меланхолики и Африки — флегматики). «Для каждого из нас, кого хоть раз называли черным, коричневым или желтым, наследие Линнея каждый день проявляется именно в этом», — заявила в интервью журналу Science одна из авторов петиции за переименование Линнеевских игр, студентка Университета Висконсина Тейлор Тай. Петиция в итоге добилась цели, собрав чуть больше полутора тысяч подписей: руководство Американского энтомологического общества отметило, что «по сегодняшним стандартам рассматривать [линнеевскую] классификацию людей иначе как расистскую невозможно». Теперь студенческая викторина общества называется просто Энтомологическими играми.

Участие академического сообщества в движении Black Lives Matter не заканчивается на забастовках и переименованиях. Сами корни движения за справедливость для расовых и других меньшинств уходят в научный мир, который, с одной стороны, запятнал себя участием в оправдании нацизма и расизма (посредством евгеники начала XX века), но, с другой стороны, дал редко упоминаемую, но крайне важную философскую базу для аргументации в пользу защиты меньшинств, в том числе и расовых. Речь идет о работах одного из самых влиятельных философов западного мира, Джона Роуза и его учеников, на которых основана вся современная американская аргументация в пользу «положительной дискриминации».

Сам Роулз о «положительной дискриминации» не писал, она стала объектом этических споров гораздо позже. Но именно его идеи сыграли в утверждении этой практики важнейшую роль: он популяризировал взгляд на справедливое общество как таковое, где ни раса, ни социальное положение, ни какие-либо другие факторы не должны влиять на благополучие человека — следовательно, любая дискриминация должна быть компенсирована антидискриминацией, выравнивающей положение всех членов общества. Именно научная среда стала одной из первых тестовых площадок для этих идей — но выразилось это не только в распространении программ affirmative action, но и в возникновении «культуры жертвы» — термина, популяризованного социологами Брендоном Кэмпбеллом и Джейсоном Меннингом. Согласно им, именно академическая среда оказалась площадкой для появления и популяризации массовых движений защиты угнетенных — той или иной степени оправданности.

Что обо всем этом думают в России?

В России движение Black Lives Matter в целом и протесты против расизма в частности вызывают резкую — и чаще всего негативную — реакцию. Российские селебрити постоянно попадают в скандалы, связанные с расистскими высказываниями и поведением, — причем, кажется, искренне не понимают, что в их словах и действиях не так. Почему так происходит? Частично на этот вопрос можно ответить словами генерального директора ВЦИОМ Валерия Федорова, сказанными 30 июля на конференции «Black Lives Matter как новая форма глобального общественного активизма: причины и последствия» в пресс-центре МИА «Россия сегодня»: «Информационный ряд Black Lives Matter не только про Америку, он вызывает отзвук, резонанс в душах россиян. <…> Мы во ВЦИОМ пытаемся отслеживать такого рода эманации общественного сознания, но нам пока трудно даже сформулировать вопросы».